Страсти по Фаусту. Роман - Светослов

Закончив свой умопомрачительный монолог, Стас с удовлетворением откинулся на стуле.

Когда общий хохот поутих, актриса Нора резюмировала:

– Это просто эпический шедевр…

– Да, Стас, тебя нынче сдвинуло конкретно, – добавила Люся.

– Конкретный сдвиг всегда на пользу, – произнёс вдохновлённый Стас.

– М-да, если сдвиги с утра, то значит работать пора, – поэтически произнёс Веня.

И Стас тут же воскликнул с весёлой иронией:

– Ну и где наш великий и ужасный?!

И тут появился режиссёр театра импровизаций Лукоморьев:

– Я здесь!

Все замерли. Режиссёр бодро поднялся на сцену и выложил на столик подготовленную рукопись. Все оживились.

Лукоморьев, потирая руки, тут же заинтриговал актёров:

– Ну что, монстры богемы, у меня для вас – новость… Сейчас мы освежим нашу глубинную драму всепроникающими импровизациями… А затем займёмся внедрением светлых идей в задворки сознания. А дальше – гастрольный экспромт. Народу нужна радость!

И он загадочно улыбнулся.

– Неужели гастроли? – вопросил Стас.

– Несомненно, – ответил Лукоморьев.

– А куда? – поинтересовалась актриса по имени Аня.

И все направили взгляды на режиссёра…

– Пока секрет, – загадочно произнёс Лукоморьев. – Не всё сразу.

Он взял рукопись, отделил от неё нужную часть и продолжил, глядя на актёров:

– А сейчас – вот, нате-ка текст. Это нужно срочно проштудировать и попробовать поставить, – разумеется, пока черновой вариант, но… главное, чтоб основная линия в головах осела…

Лукоморьев посмотрел на Сашу с Люсей и продолжил:

– Саша, Люся, – здесь главные роли, это вы должны сделать.

И он вдохновенно вручил им часть текста своей нетленки.

Актёры Саша и Люся оживлённо принялись просматривать отпечатанный текст…

Режиссёр обратился к остальным актёрам, держа в руках другую солидную часть рукописи:

– Так; Стас, Веня, Костя, Паша, Нора, Аня… Вот здесь – импровизации… но – с учётом вашей виртуозной фантазии. Это – вкратце.

И он вручил рукопись Стасу, после чего Стас принялся читать рукопись, целенаправленно пуская листы по кругу.

Актёры оживились, сгруппировались и начали просматривать рукопись новой неадекватно интригующей пьесы, передавая друг другу листы с отпечатанным текстом…

– Это всё желательно продублировать, а то сразу всем читать сложно, – сетовала актриса Нора.

– Сейчас на ксерокс пустим, – успокоил Лукоморьев. – Вы пока суть уловите, а дальше – дополним.

Стас оторвался от чтения и задумчиво произнёс:

– Да, импровизация требует особой чуткости…

– И не только чуткости; отваги она требует! – дополнила Нора.

Актриса Люся, оторвавшись от текста, вдруг задумалась. Она вымолвила:

– Странная вещь происходит в нашей драматургии… Почему-то все герои – Офелия, Гамлет, Ромео, Джульетта, Тартюф, Дон Жуан, Фауст, Маргарита, – все они – из другой страны…

Лукоморьев с улыбкой пояснил:

– Понимаешь, Люсенька, для того, чтобы жить в России, нужно иметь огромную силу воли…

Стас понимающе кивнул, – мол, попал в точку…

6. Мистерия небожителей

А в это время в дивном пустынном саду, озарённом весенними солнечными лучами, стояли под разлапистым деревом двое: Фауст и Маргарита. Одеты они были празднично, – на Фаусте был костюм, длинные волосы были изящно убраны в косу; Маргарита же была в светлом шикарном платье. Они были слегка взволнованы и в то же время сосредоточены на чём-то своём, внутреннем, что выражалось в их взглядах и загадочных улыбках… Полностью придя в состояние равновесия, они начали свой поэтический диалог.

Маргарита, прислушиваясь к чуму-то, вымолвила:

– Мой милый Фауст, как здесь тихо…

– Да, Маргарита, воздух дик,Но надвигается шумиха, —я чую драму впереди…

Фауст осмотрелся. Маргарита продолжила:

– Но, если драма неизбежна, —пускай наполнится душаживой мечтой, что неутешнохранит любовь, судьбу верша,

И Фауст подхватил:

– Судьба – в себе, на то и драма,её вершить – вот пирров лад;душа раскроется, как рана,постигнув Истину и Сад…

Маргарита вновь прислушалась к чему-то и молвила:

– Но дышит мир несовершенством,и пробужденье – ключ к сердцам!Во мне опять горит блаженство,и плачет осень по садам…

А грозы те, что плоть знобили,легко ль во благо обернуть?Любой каприз подвластен силе,и боль земная вяжет путь…

И Фауст продолжил:

– Как нагота меняет чувства,так созреваньем дышит плод;без превращений было б пусто,и жив прозрением исход.

Маргарита вновь встревожилась:

– О, как опасны и невинныпути любви!.. Но что слова!Мы обращаемся в руины,когда беспечна голова.

И Фауст философски констатировал:

– Борьба не стоит сожалений,из пепла Феникс воспарит;любой душе дарован гений,вопрос – когда он в ней раскрыт…

Маргариту это вдохновило; она произнесла:

– О, как ты прав, мой Фауст милый;мы все – Единым сочтены.

И Фауст вымолвил:

– В любом горит свобода силыи напряжение струны…

Маргарита вновь вдохновилась:

– Так пусть звенит она любовью,заблудшим свой даруя зов!

Фауст неопровержимо уточнил:

– Пусть всё придет само собою, —в игре свободы нет оков…

Он осмотрелся и продолжил:

– Но всякий шанс таит смятенье,и нет спасенья во хмелю;мы разделяем пир не с теми,а мир – и сладостен, и лют…

Тут Маргарита лирически «включила адвоката»:

– Благие думы обнажая,не стоит время торопить;душа бессмертно молодаядолжна свой голос укрепить.

Никто не плачет о покое,и суета слышна везде;так седоков швыряют конии вновь тоскуют по узде…

Фауст усмехнулся и философски высказал:

– Не зная тайн преображенья,куют апломб лишь дураки;удача требует смиренья,и здесь бессильны кулаки.

Кто выживает в этой бойне?Кого почувствовать нельзя.Как забулдыга с перепою,молчит святой, хандру гася.

Маргарита опять встревожилась:

– Но что влечёт в чужие даличудных бродяг? Азарт ли? Стресс?..Им суета мила едва ли,как прихожанам – блажь повес.

Вымолвив это, Маргарита взглянула на Фауста.

Фауст улыбнулся и зафиналил:

– Душе нужна одна лишь тайна;и суть дороги – в ней самой.Так и стихия не случайна, —пока есть буря – есть герой…

С этими словами они растворились в туманном пространстве загадочного сада…

7. Ничего не желают лишь мёртвые

Тем временем Лёва Башковитов, будучи с бодуна и не при делах, но, уже выручив деньгу за презентованный «Капитал», получивший покой на полке одного из старинных книжных магазинов столицы, мобилизовав всю свою силу воли, уже выходил из этого самого магазина с надписью «Букинист». Он что-то бубнил себе под нос (очевидно для поднятия духа) и направлялся не иначе как в винный магазин…

А между тем спецкор Илья Лютнев в этот момент как раз уже подходил к парадному входу небольшого патриархального здания. Подойдя к солидной двери с помпезной вывеской: «Издательство Секретный вестник», Илья открыл дверь и исчез в глубине холла… Пройдя по коридору, он остановился напротив двери с табличкой Комм. Дир. А. П. Варшавский. Илья набрал воздуху и зашёл в кабинет…

В этом кабинете за столом вальяжно сидел солидный человек щедрых манер в затуманенных очках, одетый как денди; он курил длинную тонкую сигарету и попутно попивал кофеёк, непринуждённо слушая Джо Дасена…

– Привет, Петрович! – с ходу приветствовал Лютнев комдира Варшавского, мгновенно прервав его идиллию.

– А, Лютнев… Добро пожаловать, – лениво ответил Варшавский.

Он убавил громкость на музыкальном центре и поднял томный взгляд на Лютнева, который быстро прошёл к столу и остановился напротив коммерческого директора.

Илья возбуждённо продолжил:

– Петрович, выписывай командировочные, – еду за спецрепортажем!

– Куда? – невозмутимо спросил Петрович.

– На юга, – туманно ответил Лютнев.

– Что значит – «на юга»? Здесь нужна конкретность. Это ж не частная лавочка, а секретный, понимаешь, вестник… И вообще, расслабься и определись, – вальяжно изложил Петрович.

Он глотнул кофе и смачно затянулся сигаретой.

– Да я там определюсь. Понимаешь? Там, – многозначительно произнёс Лютнев. – У нас направлений – как собак нерезаных; и кругом – сенсации. Не могу же я заранее всё просчитать, – где и кто мне услуги окажет. Этак и дел никаких не выйдет. Я же – спецкор! Чуешь?